Движение Месмера было еще достаточно молодым и неустоявшимся, когда в 1785 году ее лидер исчез. Однако оно продолжало существовать, медленно развиваясь в разных направлениях. Ранние магнетизеры проделали много практической работы и публиковали интересные наблюдения, однако странный феномен, магнетического сна сильно повлиял на их воображение и акцентировал их внимание на всем необычном. В 1787 году в Лионе некто Палетен о публиковал сочинение об истерической женщине, которая впадала в каталептическое состояние, при этом все ее функции чувственного восприятия в этом состоянии концентрировались в надчревной области (epigastrium), таким образом, она могла смотреть и слышать исключительно надчревной областью. Хотя Месмер и был известен в Германии и демонстрировал там свои способности в 1775-1776 годах, его имя позднее стало ассоциироваться с новым магнетизмом, который открыл Пюисегюр. В 1786 году маркграф земли Баден Карл Фридрих отправил делегацию к Месмеристскому Обществу в Страсбурге, и вскоре магнетизм стал известен в этих землях. В 1787 году профессор Бекманн физик из Карлсруэ, основалArchivfürMagnetismusundSomnambulismus (Архив исследований магнетизма и сомнамбулизма). Необычное состояние магнетического сна использовалось для того, чтобы попытаться разгадать сверхъестественные откровения. Было проведено много исследований случая молодой женщины двадцати трех лет, жившей в маленьком городке Раштадт (земля Баден), которая во время магнетического сна объясняла тайны строения человеческой души, рассказывала о семи ступенях магнетического сна, устройстве окружающей природы и даже о Боге и Святой Троице.
После временного запрета в годы Революции развитие животного магнетизма во Франции и в Германии приняло разные направления.
Во Франции, Пюисегюр около 1805 года возобновил исследования в области магнетизма и опубликовал несколько работ. Вместе с сочинениями Месмера они, по крайней мере, на протяжении одного поколения, считались классическими работами по этому вопросу. Однако начиная с 1812 года появляются новые исследователи и, соответственно, новые методы изучения магнетизма.
Одним из первых из них был экзотичный аббат Фариа, португальский священник, который утверждал, что он приехал из Индии, где был посвящен в брахманы. В 1813 году он начал читать курс лекций по ясновидению во сне, в котором критиковал учение о физических флюидах, а также теорию связи между магнетизером и пациентом. Он утверждал, что, по сути своей, процесс магнетизации в большей степени зависит не от магнетизера, а от пациента. Далее, он учил, что некоторые типы личностей восприимчивы к гипнозу, и называл их naturalepoptes. Его техника заключалась в том, что, усадив пациента в удобное кресло, он просил пациента фиксировать все свое внимание на открытой ладони его поднятой руки, после чего он громким голосом командовал: «Спать!». Пациент впадал в магнетический сон. Пока он находился в этом состоянии, Фариа вызывал у них видения, а также производил внушение уже после сеанса гипноза. К сожалению, Фариа очень плохо изъяснялся по-французски, да к тому же (по сведениям Нуазе) стал жертвой розыгрыша, когда к нему на сеанс пришел актер с намерением пошутить над ним. После этого Фариа стал главным посмешищем Парижа. Его имя дошло до наших дней во многом потому, что Александр Дюма использовал Фариа для создания образа одного из своих персонажей в романе «Граф Монте Кристо». Жане утверждал, что именно Фариа посредством Нуазе и Льебо был действительным предшественником Школы в Нанси.
Гораздо больший успех сопутствовал Делезу и именно ему приписывают возрождение магнетизма во Франции Он так же, как и Фариа, читал курс лекций и опубликовал книгу, в которой довольно ясно и четко изложил свои воззрения. Делез утверждал, что эра «чудесных исцелений» прошла вместе с уходом из жизни Месмера и Пюисегюра и что настало время четко отработанной и систематизированной техники. Он также отмечал, что старые разногласия между «флюидистами» (теми, кто верил в физические флюиды Месмера) и «анимистами» (теми, кто отдавал предпочтение психологической стороне проблемы) и сторонниками смешанной теории (теми, кто верил в то, что флюиды действуют посредством воли магнетизера) на тот момент уже совершенно утратили свою актуальность: практики пришли к своему пониманию проблемы. Он дал великолепные описания явлений, происходящих во время состояния искусственного сомнамбулизма, довольно скептически относился к мнимым сверхъестественным проявлениям и предупреждал о возможных ошибках при использовании лечения магнетизмом.
Если Делез был преимущественно врачом и эмпириком, – Александр Бертран который получил двойное – физическое и инженерное – образование, подходил к проблеме животного магнетизма с намерением исследовать его в научно-экспериментальном плане. Жане, который ставил работы Бертрана выше работ всех остальных, считал его настоящим новатором в изучении гипноза.
Нуазе, офицер французской армии, присутствовавший при демонстративных сеансах Фариа, вспоминает, как он познакомился с Бертраном, который тогда только начал изучать магнетизм, и как он убедил его в несостоятельности теории флюидов. Они стали друзьями, и оба отослали свои работы на конкурс, который проводила Берлинская Академия, но работы им вернули. Бертран переделал свою работу в сочинение под названием «Трактат» (Traite), в то время как у Нуазе ушло целых тридцать пять лет, чтобы написать свой труд и опубликовать его в сокращенном варианте. Учение Нуазе продолжил Льебо, и, таким образом, техника Фариа была взята за образец Нансийской школой. И Бертран и Нуазе придавали особое значение тому обстоятельству, что мозг человека воспринимает мысли и рассуждения, о которых мы не имеем понятия и которые можно распознать только по их воздействию на нас.
Среди французских магнетизеров также блестали Шарпиньон, Тест, Лафонтен, Депин, Дупоте, Дюран (де Грос) и другие. Все они заслуживают высшей оценки, но, тем не менее, сегодня основательно позабыты. Жане протестовал против того, чтобы их называли «предшественниками», как их порой не совсем уважительно именовали. Эти люди, утверждает он, (равно как Пюисегюр и ранние месмеристы) были настоящими основателями гипнотической науки: они с самого начала описали это явление, и в течение девятнадцатого столетия ничего существенного добавлено не было.
Эти исследователи, например, осознали тот факт, что Феномен связи между магнетизером и пациентом имеет главенствующее значение в теории магнетизма и сомнамбулизма и что воздействие этой связи выходит далеко за рамки самой лечебной сессии. Внушения, совершаемые после сеанса, были описаны уже в 1787 году и были хорошо известны Фариа и Бертрану. Обоюдное воздействие друг на друга пациента и магнетизера вскоре стало одним из пунктов концепции раппорта (терапевтической связи). Ранние магнетизеры предупреждали об опасности, заключенной в сильном межперсональном притяжении, вызываемом посредством такой связи, хотя, в то же время они знали и о том, что это притяжение имеет и свои пределы. Тардиф де Монтревель в 1785 году отметил, что пациент, находясь в состоянии магнетического сна, может также сопротивляться любым аморальным командам, которые отдает нечистоплотный в нравственном отношении гипнотезер. Они также уделяли внимание превратностям индивидуального лечения, объясняя, как лучше начать и закончить его курс, и предупреждали о вреде слишком частых сеансов и слишком большой продолжительности курса. Кроме того, ранние магнетизеры исследовали различны виды состояния пациента во время магнетического сна, включая случаи раздвоения личности. Главной задачей исследования они ставили изучение влияния разума на тело человека и возможности лечения различных органических заболеваний с помощью магнетизма. Магнетизеры довольно часто объединялись в рабочие группы и фиксировали подробности своей практики в журнале. Несмотря на все их заслуги: обширный опыт, который им удалось накопить, принципиальную честность и рациональный подход лучших из них, магнетизерам ранней поры так и не удалось широко распространить свое учение. Они делали отчаянные, но безуспешные попытки добиться от официальной медицины признания магнетизма; все назначенные Академией Наук комиссии давали отрицательное заключение. Жане отмечает, что большинство магнетизеров, вместо того чтобы объяснять наиболее элементарные проявления магнетического сна, наивно полагали, что смогут доказать истинность своей доктрины с помощью необычных явлений. Кроме того, большинство из них не являлись профессионалами, и к тому же часто находили совершенно необразованных, хотя и чувствительных к гипнозу пациентов. На глазах у всей комиссии они погружали последних в транс, после чего те начинали ставить диагнозы и предписывать то или иное лечение. С точки зрения медицины того времени это было вдвойне неверно и вызывало гнев у медиков-профессионалов. Ну и, в конечном счете, магнетизеры были беспомощны против целой толпы шарлатанов, которые использовали технику магнетизма для хорошо оплачиваемых показов на сцене, публичных демонстраций, которые иногда заканчивались психическими эпидемиями и дискредитировали магнетизм как учение.
Развитие месмеризма в Германии приняло своеобразный характер, так как, в отличие от Франции, в Германии университеты проявляли к животному магнетизму самый неподдельный интерес, к тому же немецкие романтики и натуралисты принимали теоретические положения этой концепции. В 1812 году прусское правительство назначило комиссию по расследованию, которая в 1816 году опубликовала отчет с положительным отзывом, после чего университеты Берлина и Бонна учредили кафедры месмеризма.
Среди немецких месмеристов были люди необычайного интеллекта и образованности, такие как Гмелин, Клуге, братья Хуфеланд, Кизер, Нассу Пассаван и Вольфарт, который в 1811 году основал журнал «Асклепий» (Asklapeion), где много внимания уделялось магнетизму. Вольфарт путешествовал к Месмеру во Фрауенфельд и привез оттуда последнюю книгу Месмера.
Также как и их французские коллеги, немецкие месмеристы понимали центральную роль, которую в лечении играла связь между магнетизером и пациентом, но при этом рассматривали само явление в более философском аспекте. В своем научном труде Клуге пишет, что магнетизер и пациент образуют «магнетический круг», т.е. замкнутый мир двух личностей, который нужно защищать от излишнего света, шума и внешних помех. Фридрих Хуфеланд сравнивал союз магнетизера и пациента со связью, существующей между беременной женщиной и плодом, и учил, что лечение также имеет стадии, схожие с теми, через которые проходит развитие плода до самого его рождения, соответствующего концу лечения.
Немецкие романтики были очень заинтригованы теорией Месмера об универсальных физических флюидах. На это у них было две причины: первая заключалась в том, что их привлекали теория Месмера об универсальных «флюидах». Философы-романтики рассматривали Вселенную как живой организм, наделенный всепроникающей душой, объединяющей все в единое целое. Флюиды Месмера – будь их существование доказано – стали бы подтверждением правильности такой концепции. Вторым фактором стало открытие Пюисегюром магнетического сомнамбулизма и возникающей в этом состоянии повышенной ясности сознания. Месмер в своих трудах уже упоминал о «шестом чувстве», которое проявляется в чувствительности к флюидам; Пюисегуюр открыл, что шестое чувство позволяет людям описывать события, происходящие далеко, а также предсказывать будущее. Романтики полагали, что, используя состояние сомнамбулической ясности сознания, они смогут установить контакт с Мировой Душой. По вышеизложенным причинам значительная часть внимания исследователей уделялась феномену магнетического сомнамбулизма как такового. Клуге в своем учебнике по животному магнетизму различал шесть ступеней этого состояния: (1) Состояние бодрствования – пациент чувствует нарастающее тепло; (2) Состояние полусна; (3) «Внутренняя темнота», т.е. собственно состояние сна и отсутствие чувствительности»; (4) Внутренняя ясность», т.е. ощущение своего тела, экстрасенсорное восприятие, чревовещание и т.п. (5) «Самосозерцание»: пациент способен очень ясно видеть изнутри свое тело и тело того, с кем он находится в связи; (6) «Универсальная ясность»: способность раздвинуть границы времени и пространства и воспринимать события прошлого, будущего или же происходящие в данный момент на значительном расстоянии.
Очень немногие пациенты, однако, могли достичь последних трех стадий и, особенно, шестой стадии, поэтому считалось, что первейшая философская и научная проблема состоит в том, чтобы найти такой объект исследования и систематически работать с ним. Таким образом, если французские магнетизеры искали сомнамбул с повышенной ясностью восприятия для усовершенствования своих методов лечения, немецкие –использовали их в своих дерзких опытах в области экспериментальной метафизики.
Среди таких необычных пациентов, которые в то время буквально наводнили Германию, никто не достиг такой известности, как Катарина Эммерих и Фредерика Хауффе. Катарина Эммерих (1774-1824), бедная крестьянка, бывшая монахиня Дюльменской обители, в Вестфалии. У нее были видения, а на теле она носила стигматы Страстей Господних. Поэт Клеманс Брентано, после того как посетил ее, решил порвать со своей прежней жизнью и стал секретарем этой Святой. Он поселился в Дюльмене и жил там с 1819 года до самой смерти Катарины в 1824 году. В каталептическом состоянии Катарине являлись Страсти Господни, отчего она очень страдала. Каждую ночь она видела сны, которые шли в правильной последовательности согласно литургическому календарю. В этих снах ей являлись эпизоды из жизни Христа и Богоматери. Брентано приходил к Катарине каждое утро и записывал с ее слов содержание снов и видений. На основе этого материала он выпустил две книги, которые пользовались огромным успехом. Несмотря на художественные приукрашивания, которые привнесло поэтическое перо, многие люди считали эти откровения реальными историческими фактами.
Другая женщина, Фредерика Хауффе (1801-1829) была прорицательницей. Ее прославил поэт-врач Юстинус Кернер, но и она, в свою очередь, принесла ему огромную славу. Хотя в исследованиях Кернера есть существенные недостатки, они стали вехой в истории динамической психиатрии.
Юстинус Кернер (1786-1862) был сыном небогатого чиновника в Вюртемберге. В замечательном автобиографическом труде, он рассказывает о своем детстве в маленьком городке Людвигсбург, где был дом, населенный призраками, и башня, в которой, по преданию, занимался черной магией сам доктор Фауст. Рядом с домом его родителей находился приют для умалишенных, который Юстинус мог видеть из своего окна. В раннем детстве он видел поэта Шиллера, а когда Кернеру было двенадцать лет, магнетизер Гмелин вылечил его от нервного заболевания. С этих пор он стал испытывать стойкий интерес к раскрытию тайн человеческого разума. Некоторые стихотворения Кернера принадлежат к второстепенной классике немецкой поэзии. Как врач именно он впервые описал вид пищевого отравления, который в наши дни называют ботулизмом, и дополнил свои клинические исследования очень интересными опытами на животных. В 1819 году он получил должность городского врача в небольшом городке Вейнсберг, в Вюртемберге, где прожил до самой смерти в 1862 году. Дом Кернера, известный своим гостеприимством, вскоре стал маленькой Меккой для поэтов, писателей, философов, а также просто людей всех рангов и классов, включая королей и принцев. Кернер был добродушным, щедрым, жизнерадостным человеком. Интересный собеседник, любитель природы, популярных песен и фольклора, он интересовался также мистикой и оккультизмом. Он первый совершил исследование истории жизненного пути Месмера и собрал биографические документы по этому вопросу. Кернер выделял среди своих пациентов случаи одержимости, которые он называл демонико-магнетическими заболеваниями. В таких случаях он применял технику, в которой причудливо смешались элементы экзорсизма и магнетизма. По словам друга Кернера Давида Штраусса, он был гораздо менее легковерным в своем отношении к одержимости, магнетическому сомнамбулизму и якобы существующим сверхнормальным психическим проявлениям, чем это принято считать. Он смотрел на эти вещи как поэт, надеющийся, что все это действительно существует, но, тем не менее, не был в этом твердо убежден.
Двадцать пятое ноября 1826 года стал поворотным днем в жизни Кернера: в этот день он впервые увидел Фредерику Хауффе, которую принесли к нему в состоянии, близком к смерти. Шестого апреля 1827 года Кернер взял ее к себе в дом, где она прожила недолго, до своей смерти в1829 году. Ее история, со слов Кернера, вкратце такова:
Фредерика Хауффе родилась в деревне Преворст, в Вюртемберге, в семье егеря. Будучи необразованной, она не читала ничего, кроме Библии и псалмов. Видения и предсказания стали посещать ее еще в детском возрасте. Когда Фредерике исполнилось девятнадцать лет, родители решили выдать ее замуж за человека, которого она не любила. В тот же самый день хоронили священника, которым она была очень увлечена. Во время похоронной службы она «умерла для видимого мира», и с этого момента началась, ее «внутренняя жизнь». Вскоре после того, как она вышла замуж, она заболела, воображая, что лежит в постели с трупом священника. Фредерика вошла в серию «магнетических кругов», в то время как ее физическое состояние все более и более ухудшалось: она страдала от конвульсий, каталепсии, кровоизлияний и лихорадки, при этом ни врачи, ни целители не могли найти никакого средства, которое могло бы ей помочь. Наконец, ее привезли к Кернеру — изможденную, бледную, с горящими глазами, с лицом закутанным в белую ткань наподобие головного убора монахинь. Сначала Кернер попытался лечить ее обычными медицинскими средствами, но заметил при этом, что каждое лекарство, которое он давал ей – даже в мельчайшей дозе, – вызывало реакцию, прямо противоположную той, которая ожидалась. Тогда он решил прибегнуть к «магнетическим пасам», после чего состояние пациентки стало медленно улучшаться. На протяжении оставшегося времени своего пребывания в Вайнсберге Фредерика вела «бестелесную жизнь», то есть, ее жизненные силы как будто проистекали не из ее организма, а исключительно от сеанса магнетизма, которым она день за днем подвергалась через регулярные промежутки, времени. Большую часть времени она находилась в магнетическом сне, хотя в этом состоянии она «была в сознании более чем кто-либо другой» и обнаружила в себе удивительный дар «прорицательницы». Кернер тщательно исследовал ее, он записывал все то, что она говорила и провел ряд экспериментов, в чем ему помогала целая группа философов и теологов.
Ни у кого из тех, кто видел «прорицательницу», не возникало подозрений в том, что она является мошенницей. На многих она производила сильное впечатление. Теолог Давид Штраус сообщает, что у Фредерики были благородные, тонкие и просветленные черты лица, она говорила медленно, в торжественно мелодичной манере, напоминающей речитатив, на чистейшем верхненемецком, а не на швабском диалекте, распространенном в этой местности. Когда она давала совет, наставление или рассказывала о мире духов, то говорила с большим чувством.
Утверждали, что «прорицательница» могла видеть события, происходящие на большом расстоянии и предсказывать будущее. В ее присутствии происходили также загадочные явления физического характера, например, спонтанное перемещение предметов. От неинкарнированных духов она получала информацию как общего, так и частного характера. Например, она могла раскрывать тайны человеческой природы, «магнетических кругов»: Фредерика утверждала, что существует семь «кругов солнца» и один «жизненный круг». Эти сведения, видимо, были символическими изображениями духовных состояний.
«Прорицательница часто говорила на неизвестном языке, который Кернер и его друзья нашли звучным и очень красивым. Она утверждала, что это изначальный, язык человечества, забытый со времен Иакова, который, однако, можно обрести вновь при определенных обстоятельствах. Так как она владела им свободно и, при этом, переводила его, некоторые люди научились понимать ее. К сожалению, Кернер не составил грамматики этого языка или хотя бы словаря, а только записал несколько высказываний, например: О pasquanontibjathandacadi? (Не подадите ли вы мне руку, доктор?) или Bonafintogirro(Люди должны идти). Этот язык был записан и представлял систему шифрованных знаков, каждый из которых также имел цифровое значение. Фредерика постоянно комбинировала эти и другие цифры в систему внутренних вычислений, которые непрерывно происходили в ее сознании.
Кернер, заметив сверхчувствительность своей пациентки ко многим вещам, проделал систематическое исследование влияния, которое на нее оказывали различные вещества: минералы, растения, продукты животного происхождения, а также влияние солнца, луны, электричества, звуков и музыки.
В состоянии магнетического транса «прорицательница» часто предписывала себе лекарства, которые всегда помогали ей, когда она что-либо предсказывала. В одном из снов Фредерика сконструировала аппарат, который назвала «прибором для настройки нервов», Nervenstimmer. Кернер сделал этот прибор, следуя ее указаниям: прибор, действительно, оказался эффективным. Также сообщается, что «прорицательница» вылечила несколько человек, но Кернер, похоже, не особенно поощрял эту грань ее таланта.
Прорицательница вызвала огромный интерес по всей Германии. Такие философы как Геррес, Баадер, Шеллинг, Г. фон Шуберт, Эшенмайер и теологи — Давид Штраус и Шлейермахер, помногу раз приезжали в Вейнсберг, чтобы увидеть ее и с полной серьезностью обсуждали ее откровения. Вскоре после ее смерти Юстинус Кернер опубликовал книгу DieSeherinvonPrevorst, в которой он приводит как свои собственные наблюдения, так и описание проведенных им экспериментов. К этому прилагалось теоретическое исследование Адама Карла Августа фон Эшенмайера. Книга имела в Германии колоссальный успех и переиздавалась несколько раз. Это была первая монография в истории динамической психотерапии, посвященная одному пациенту. Существовало мнение, что Кернер и его сподвижники были просто одурачены истеричной женщиной, но нет никаких доказательств того, что Фредерика вводила окружающих в заблуждение, равно как и того, что Кернер исказил или слишком приукрасил то, что она говорила. Очевидно, он прилагал огромные усилия, чтобы остаться объективным и отделить свои собственные наблюдения от результатов экспериментов и философских интерпретаций, которые он оставил на усмотрение Эшенмайера. Но ни Кернеру, ни его сподвижникам не пришла в голову мысль о том, что сам Факт подхода к, изучению пациентки с определенными ожиданиями мог оказать воздействие на появление у нее этих ожидаемых симптомов или проявлений. «Прорицательница из Преворста» и в наше время представляет определенную ценность как описание непреднамеренного эксперимента по осуществлению (perfomances) бессознательным «мифопоэтических» функций в соответствующем времени и при благоприятных обстоятельствах. Интерес к «прорицательнице», вызванный описанным наблюдением Кернера, вылился в целый поток писем и сообщений о подобных случаях. Кернер и его соратники опубликовали много таких материалов ВlättervonPrevorst(1831-1839) и в Magikon(1840-1853). Это, вероятно, были первые периодические издания, посвященные, в основном, парапсихологии.
В последний период своей жизни Кернер потерял горячо любимую жену и постепенно ослеп. Он впал в тяжелую депрессию, но, тем не менее, не прекратил своей деятельности. Для развлечения он делал кляксы на листках бумаги, складывал их и придавал получившимся чернильным пятнам забавную форму, а затем записывал на каждом таком листе по стихотворению. Он говорил, что эти фигурки — привидения и монстры, живущие в преисподней Гадесе (временном пристанище духов). Эта книга, изданная после смерти автора под названием Klecksographien, стала источником вдохновения для Германна Роршаха, который гораздо позднее разработал тестирование с помощью клякс.
В начале девятнадцатого века в Германии многие испытывали сильное влияние животного магнетизма, но после 1850 года оно пошло на убыль, уступая место позитивизму и научному рационализму.
За пределами Франции и Германии развитие месмеризма шло гораздо медленнее. В Англии месмеризм столкнулся с сильным сопротивлением, однако между 1840 и 1850 годами ситуация изменилась. На врача из Манчестера по имени Джеймс Брейд оказали сильное впечатление выступления французского магнетизера Лафонтена, посетившего Англию в ноябре 1841 года. Сначала Брейд был настроен скептически, но повторив опыты Лафонтена, вскоре поверил в небезосновательность магнетизма. Он отверг теорию флюидов и предложил свою, основанную на физиологии мозга. Брейд освоил старую технику Фариа и Бертрана, заменив фиксацию внимания на руке фиксацией внимания на блестящем предмете. Используя более подходящий термин «гипнотизм», он добился того, что магнетизм был признан в некоторых медицинских кругах, после чего Брейда в Англии стали считать основателем этого учения. К сожалению, Брейд пытался комбинировать гипнотизм и френологию, что стало причиной множества его неудач. Независимо от Брейда английский хирург Джон Эллиотсон сделал доклад об операциях, которые он безболезненно совершал на пациентах, погруженных в состояние магнетического сна. Эллиотсон жаловался, что натолкнулся на бешеное сопротивление со стороны Королевского медицинского и хирургического обществ. Почти одновременно другой английский хирург Эсдейл, который практиковал в Индии, сообщил, что провел 345 хирургических операций, используя месмерическую анастезию, – технику, которая, по его словам, удавалась ему лучше при работе с индусами, нежели с англичанами. Он также использовал ее как главный метод лечения. Несколько лет спустя Эсдейл объявил о существовании «месмерической болезни», которая представляет собой искусственно созданное, однако довольно тяжело переносимое состояние у людей, привыкших к частому магнетическому воздействию. Однако произошедшее вскоре открытие эфирной анестезии привело к тому, что эта техника стала ненужной.
Магнетизм также нашел последователей и в Шотландии. Анонимный автор опубликовал описание нескольких интересных экспериментов и отмечал необычное влечение, которое магнетизированные пациенты испытывали друг к другу во время сеанса. Он также представил великолепные результаты работы с пациентом, находящимся в состоянии магнетического сна в течение десяти дней. Воздействие месмерического учения было столь сильным, что в 1851 году в Эдинбурге и других городах Шотландии разразилась настоящая психическая эпидемия.
В США магнетизм появился сравнительно рано. Нужно отметить, что Месмер попросил Лафайета, своего ученика из числа аристократов, быть Послом к Джорджу Вашингтону. Но практическое применение магнетизма можно было увидеть только в Новом Орлеане, который в то время был все еще французским городом, в котором вскоре и образовалось многочисленное месмеристское общество. В других городах США распространение месмеризма шло довольно медленно, и стало постепенно увеличивать свои темпы только после 1840 года. Среди американских Последователей месмеризма, по крайней мере, два заслуживают отдельного упоминания. Первым был Финеас Паркхерст Квимби (1802-1866), молодой часовщик. Он осознал, что действительной движущей силой лечения является внушение, и практиковал нечто вроде «исцеления разума». Одна из его пациенток, известная впоследствии под именем Мэри Вейкер Эдди (1821-1910), стала основательницей движения «Крисчен Сайенс» (Христианской Науки). Другим был Эндрю Джексон Дэвис, молодой человек, который каждый день магнетизировал себя и, находясь в состоянии транса, диктовал открывающиеся ему сведения о мире духов. Изданная на основе этих материалов, книга пользовалась огромным успехом и подготовила почву для распространения спиритизма, который вскоре стал весьма популярен.
Примечательно, как история месмеризма проходила свои позитивные и негативные фазы. Первой фазой считается период с 1777 по 1785, когда деятельность Месмера в Париже достигла своего пика, вторая – наступила после 1815 года, в начале 1820-х годов, третья – началась около 1840 года и закончилась в 1850-х годах. Согласно сведениям Жане в период с 1815 по 1850 год во Франции возникло, по крайней мере, девять журналов, посвященных магнетизму. Месмеристские общества проводили заседания и конгрессы, вручали призы и награды, а 23 мая 1850 года организовали по случаю дня рождения Месмера большой праздник, в программу которого входили концерты, банкеты и торжественные речи.
Но по мере того как последователи Месмера становились все более многочисленными, исполненными энтузиазма и фанатизма, развитие движения все больше отклонялось от первоначального курса и дискредитировало себя: оно сдвигалось в сторону абстрактного теоретизирования, оккультизма, а временами даже опускалось до мошенничества. В такой ситуации в его развитии возникли неожиданные повороты, последовавшие за открытием спиритизма. Чтобы проследить судьбу этих поворотных моментов, следует обратить внимание на Соединенные Штаты Америки.