О нюансах формирования зависимого поведения.
Существует мнение, что алкоголизм начинает развиваться у каждого человека при критическом количестве выпитого алкоголя. А период, в течение которого должно быть выпито данное количество алкоголя, неограничен. Такое я слышал даже от серьёзных психиатров-наркологов старой закалки.
На мой взгляд, такое утверждение весьма надумано и сильно отходит от возможности проверки научным методом. Хотя, бесспорно, у людей толерантность к алкоголю очень разная. Я встречал людей, для которых алкоголь в больших количествах с детства был нормой, поскольку это была нормой быта и окружения. И уже в пожилом возрасте у данных персонажей бытовое пьянство было нормой, но алкоголизма с его атрибутами не наблюдалось. Также в моей практике было несколько случаев, которые можно назвать ситуативным алкоголизмом. Например, человек, для которого бытовое пьянство было нормой жизни до определенного момента, вдруг погружался в запой, но алкоголь здесь выступал в качестве транквилизатора при остром неврозе, вызванном смертью сына. И как только данному персонажу была проведена терапия, запой был окончен, и он вернулся к своему типичному бытовому пьянству.
Но не стоит рисковать такими вещами, вероятность наличия такой резистентности к алкоголю не оправдывает риска заболевания. Исследования распространенности алкоголизма среди фабричных рабочих Российской Империи в начале прошлого века, то есть в среде, где алкогольный образ жизни был общепринятой нормой, показал, что соотношение между больными алкоголизмом в разной степени и бытовыми пьяницами был в пользу алкоголиков.
Я всё это к тому, что существует эндогенные факторы предрасположенности к зависимому поведению, а также физиологическая резистентность к тому или иному классу наркотических веществ. И когда говорят, что, например, марихуана не вызывает зависимости – это враньё, я видел наркозависимых именно от марихуаны. Но канабиоиды действительно менее агрессивны в среднем, чем, например, никотин.
Понятия не имею, существуют ли люди резистентные к сильным опиатам (например, к героину)… В любом случае наркотические или токсические вещества – это грубое вмешательство в эндокринную систему, которое может быть необратимым даже после одного употребления даже «слабого наркотика».
***
Если вспоминать, определение, приведенное в начале статьи, то одним из родовых признаков зависимости является аффективность. И тут уместна метафора «одержимости дьяволом», где при первой стадии человек соблазняется, или как я многажды от «творческих» наркоманов слышал: «это был мой способ самовыражения». На второй стадии происходит процесс подчинения воли наркотиком и теперь уже зависимый теряет рамки реальности и не может оценить адекватно, что он делает. Третья стадия – это полная трансформация личности и психики, где одержимый является лишь орудием одержимости, где вся жизнь превратилась в зависимость, а личность и здоровье полностью разваливаются. Никакой критики здесь уже быть не может в принципе.
По роду своей деятельности я сталкивался и с алкоголиками в 3-й стадии, и людьми, чья зависимость превратила их в маньяков со всеми признаками биполярного расстройства и физической деградацией, стимулируемых зависимым поведением.
Всё происходит ровно так, как у крысы, которой дали возможность нажимать на педальку, стимулирующую центр удовольствия в мозгу…
***
Персонаж N3 показывает, как вовлечение в дурную компанию создает непреодолимую силу зависимости, которая определяет дальнейшую жизнь.
В. 17 и она наркоманка уже полтора года. С наркотиками она знакома с 13 лет, хотя и считается, что наркоманом можно считать любого, кто хоть раз пробовал наркотик, тем не менее, такой стигматизирующий подход – лишь пугалка и не соответствует реальности. Конечно же, дети (подростки), пробовавшие наркоту являются группой риска, но ещё не обязательно наркоманами. И таким рисковым подростком была В.
В 13 лет первый раз сбежала из дома. «В 10 лет умер отец, а в 12 лет мать начала постоянно избивать, как вышла за отчима замуж. Ей не нравилось, что с отчимом у меня очень натянутые отношения… Меня поставили в ментовке на учёт, мать почему-то мне с 14 лет выговаримвала, что у меня шизофрения, потому, что я из дома постоянно сбегаю. А ты что скажешь, у меня шизофрения?»… Шизофрении там никакой даже близко нет, есть психопатические черты и дурашливость типичная для гипертимичности, но судя по словам В., что у нее с подросткового возраста бывают спонтанные выплески слезливости на ровном месте, скорее всего у нее циклотимия. С 14 лет практически дома не появлялась. «Наркотиками баловалась, но при этом в компаниях, где все уже были подсевшими, я практически всегда отказывалась от дури. Мне совсем не хотелось быть такой «конченой», как они».
Для полноты образа В., наверное, стоит добавить несколько штрихов её асоциальности. Для неё нормально воровство в магазинах, иногда она ходит на «рейды» с подругами в супермаркеты. Для неё нормально обчистить карманы у тех, с кем она знакома. Это не клептомания, это асоциальная расторможенность как образ жизни… У неё полно совершенно «упоротых» татуировок на руках и ногах, на шее. Даже на лице. Внешне она – совершенно маргинальный персонаж.
До 12 лет В. хорошо училась четвёрки были редкостью, и ей нравилось учиться… но прекратила учиться и не посещала школы с 13 лет. Она даже в своем нынешнем состоянии читает книги (напомню, девочка бомжует, живет практически без средств), на поверку довольно неплохо рисует. Говорит, что всегда ощущала себя полноценной, и всегда радовалась жизни, пока не встретила «своего бывшего».
«Я вначале не поняла, что с ним происходит, потом думала, что могу ему помочь… Я прожила с ним год, я не понимала, что он вообще ничего не воспринимает, кроме наркоты… Я думала, что люблю его, и просто погрузилась вслед за ним во все эти спайсы и соли… я перепробовала наверное всё… через год я вообще не могла даже вспомнить, как это радоваться жизни, теперь постоянно какая-то каша в голове… а моя подруга окончательно снаркоманилась, вообще крышей поехала… Ты можешь мне помочь избавиться от этого?»
Но на следующий день она уже не помнила, что пообещала продержаться, чтобы быть хоть немного трезвой… забыла, о чём мы с ней говорили… Селяви.
Занавес!
***
Персонаж N4 у которого зависимость от общения соседствует с психопатическим негативизмом по отношению к себе. И, наверное, зависимость от общения компенсирует отрицание себя…
К. совершенно субтильная анорексичная молодая девица без каких либо признаков млечных желёз, мальчишеской стрижкой, развязным поведением. Довольно общитильная и способная болтать без умолку. С ее слов, вес тела составляет 34-35 кг. «Сейчас стабильно, раньше было меньше». Она сидит на куче препаратов нейролептического, транвилизаторного и ноотропного свойств. Говорит, что анорексия развилась от страха того, что ее стошнит (вомитофобия), это началось в 17 лет. С того момента практически полностью пропал аппетит.
К. фанатка одного из известных рок-коллективов, активистка их фан-клуба. Она организует движуху, постоянно знакомится с новыми людьми. Она не может без общения.
В последнем классе, когда началось фобическое расстройство, ее положили в психушку, и она провела под препаратами последнее полугодие школы как в дыму. Но кое как сдала ЕГ… Потом пыталась поступить на филфак, но у нее были совсем плохие баллы. «Даже английский завалила до четвёрки, хотя знаю его и вообще в любом состоянии с языками справляюсь»… (при мне свободно общалась на четырёх языках с иностранцами, свободно переключаясь)
«Если я не общаюсь у меня начинаются страхи, приходится повышать дозу препаратов. Мне постоянно нужно что-то делать и в чём-то участвовать. Остановка для меня – это ад. Как только я начинаю задумываться о том, что со мной происходит у меня начинается страх и паника, хочется удавиться. А когда я что-то делаю, то всё в порядке!»
Занавес!