Агрессия и насилие.
В этой главе я буду рассматривать агрессивное поведение и насилие в условиях, которые не являются экстремальными (война, стихийное бедствие, угроза жизни и здоровью и т.д.), форс-мажорными, специальными (например, профессионально-спортивными) или специфическими субкультурными (например, во время срочной службе в армии). То есть ситуативным контекстом проявления агрессии и насилия будут обычные ситуации и обстоятельства, не требующие атипичных реакций и действий. То есть контекст ситуации подразумевает девиантность агрессивного реагирования и насилия. В этой главе, моя задача указать на мотивацию агрессивного поведения и определиться с личностными закономерностями таких девиаций.
Конечно же, начну с типичных примеров людей, для которых агрессия и насильственные действия (физические и психические) как систематическое явление — это жизненная норма.
Наблюдение 56. Я. женщина 27 лет. Образование высшее культурологическое, замужем, работает экскурсоводом. Невысокая, стройная с «заострёнными» чертами лица… Я. до 26 лет не могла наладить свою личную жизнь, пока не познакомилась со своим мужем. Со слов её мужа он сразу столкнулся с тем, что у Я. довольно проблемный характер со вспышками негативизма и слезливости по мельчайшему поводу или без. Тем не менее, она обещала ему справляться со своими истериками, поскольку вопрос замужества для неё было принципиален. И, действительно, в течение пары недель периодичность истерик перешла с каждодневных в еженедельные, а эпизоды агрессивного негативизма проявились лишь дважды.
(Вот пример) В выходные Я. со своим будущим (на тот момент) мужем и его родителями поехали загород. И в какой-то момент, Я. решила: «несправедливо то, что они вмешиваются в нашу личную жизнь… почему мы вообще приехали туда?! Я рассчитывала, что мы проведём время вместе. Я это заслужила!». В тот день она вначале отчитывала своего жениха, потом перешла на крик, проклиная всех его родственников, и залепила ему две пощёчены.
После того, как свадьба всё-таки состоялась, истерики и негативизм, по поводу и без, возобновились, к этому добавились постоянные обвинения по поводам, которые были до их знакомства и параноидный контроль. Появились регулярное рукоприкладство со стороны Я. И, конечно же, вся вина за такое её поведение переносилась на мужа. Движимая своим «чувством справедливости», Я. попыталась переложить на своего мужа ипотеку за однушку, в которой она жила до этого с мамой, регулярно пыталась выгонять его из дома (из его квартиры, в которой они жили на тот момент). В общем, старалась осуществить все свои ожидания и мечты о замужестве, которое просто обязано было решить все её проблемы. И она всерьёз считала, что это «справедливо».
Её муж, довольно спокойный и позитивно настроенный человек, руководитель IT проектов, в течение пяти месяцев от такого прессинга потерял работу, погрузился в депрессию и спутанность мыслей, обратился ко мне за помощью. Очень скоро Я. отправилась обратно к маме. Сейчас всё идёт к разводу.
Данный случай – пример эпилептоидной психопатии по возбудимому сценарию. Где мотив агрессии – психопатический радикал и параноидная подозрительность. Типичным для психопатии в поведении Я. также является и её перенос ответственности за своё поведение.
Этот пример весьма схож с Наблюдением 6., где также наблюдается эпилептоидное расстройство личности по возбудимому сценарию. Но, в отличие от Я. героиня 6-го примера полностью отдавала себе отчёт за своё поведение и старалась нести за это ответственность. И, по словам мужа героини из 6-го примера, до рукоприкладства и переноса ответственности за истерики никогда не доходило. М. за время совместной жизни со своим мужем полностью пересмотрела своё воспитание, где уже в двух поколениях до неё царило матриархальное унижение мужчин и созависимость. Надо сказать, что пример М. (в Наблюдении 6) скорее исключение лишь подтверждающее правило о групповой динамике в семьях, где есть психопат.
Наблюдение 57. А. мужчина, на момент знакомства 27 лет, военный, капитан-лейтенант ВМФ. Высокий (под два метра), круглолицый, в поведении производящий впечатление детскости и «обломовщины». Во всём неспешность, «тюфяковатость» и уступчивость. В семейной жизни «подкаблучник». Но всё это менялось после приёма алкоголя. А. превращался в буйного агрессора весом больше ста килограммов. Тогда все домочадцы старались не попадаться ему на глаза. А жена уходила ночевать к соседям, ведь она помнила, что когда-то у неё было сломано два ребра… После того, как А. трезвел, он ничего не помнил.
У А. не было алкоголизма, но он обратился за кодированием от алкоголя. Это решило проблему с его диссоциативным расстройством.
Нужно отметить, что алкоголь является катализатором эпитлептоидных и истероидных черт. В то время как все прочие, кроме зависимого поведения, алкоголь сглаживает, являясь депрессантом.
Наблюдение 58. Это пример типичного «самодурства» по отношению к подчинённым, аффективных вспышек вербальной агрессии. Случай пересек меня с этим персонажем примерно 10 лет назад.
М. женщина 53 лет. Трижды была замужем, первые два брака длились не дольше 2-х лет. На момент знакомства замужем уже 14 лет, детей нет. Образование среднее-специальное, всегда работала в торговле, сейчас генеральный директор регионального отделения федерального издания и ещё двух региональных изданий. Положение мужа подчинённое, для неё он «личный водитель», разнорабочий. И это не просто «подкаблучник», он полностью оправдывал любые неадекватные поступки своей жены. Он не был таким воспитан, он изначально такой: полная бесхребетность и конформизм – это черты его личности.
М., вспыльчивая, мелочная женщина. Главными атрибутами М. для меня были её манера прибедняться и враньё: «Олежечка, ты не представляешь, на всем экономим! Трусы не на что купить»; постоянные придирки и шпыняние мужа: «Муха! Нука быстро жужжи сюда, надо ехать по делам!»; невоздержанность в еде, вес в 174 кг. и, конечно же, проблемы со здоровьем; неопрятный вид при дорогих шмотках; показушная «возвышенная» духовность в виде «воцерковленности» (на словах) и морализаторства. При этом М. имела две непогашенные судимости (одну по налогам, другую по не выплате заработной платы) и условный срок: «Газета доходов не приносит вообще! Ты что?! Одни убытки! Только нервы трачу! Рекламу не заказывают! Заместительша по рекламе ушла, всех клиентов увела, убытков наделала, до сих пор вся закридитованная сижу на нервяке! Олежка! И никто в положение войти не хочет!». При этом она делала большое количество дорогостоящих покупок, активно строила дом за городом. А знакомые говорили о фактах демонстративных трат.
Проблема М. была в патологической жадности. Как только деньги попадали ей в руки она уже не могла управлять собой — это были не «средства на счетах ООО», не «фонд заработной платы», не «роялти» для федерального отдела (она до предела держала выплаты по франшизе), а «ейная прелесть». )))
Как пример её отношения с подчинёнными в контексте агрессивного поведения, а также экономического и психического насилия, опишу эпизод взаимоотношений М. с главным редактором её издания. А на тот момент главным редактором М. сделала своего нештатную журналистку, которая, фактически полностью давала местный контент этому региональному изданию. И надо сказать, эта журналистка быстро освоилась и вывела на новый качественный уровень газету, при этом делая и всю журналистскую работу. То есть М. с сотрудником не прогадала. Однако, работоспособность, молодость, креативность нового главреда не создали в глазах М., как у работадателя, ценности такого работника. М. испытывала неприкрытую зависть, в первую очередь, к её молодости и начала всё больше загружать её работой, обязанностями, стала необоснованно «зарубать» материалы и вмешиваться в вёрстку, создавая хаос в работе редакции, несколько раз не давала Всё это отражалось на сроках сдачи в печать, постоянные авралы и доведение до нервных срывов подчинённой. И, конечно же, скандалы на планёрках, обвинения в нарушении сроков, задержки зарплаты и лишение премии… М мало волновало то, что она разрушает собственную газету и репутацию, для неё было главной задачей постоянное извращённое доминирование над своей подчинённой. Всё, конечно же, кончилось увольнением и судом по иску о выплате заработной платы.
«Доминируй! Унижай!» — это можно сделать символом эпилептоида дорвавшегося до власти, а случай М. – типичный пример такого психопатического «самодурства». А её бывшая подчинённая быстро была реабилитирована, избавилась от выгорания и выстроила свою карьеру. И этот эпизод дал ей закалку.
Наблюдение 59. С. мужчина, на момент знакомства 29 лет. Образование среднее, женат, не работал. Наблюдался алкоголизм, патологическая лживость (впоследствии наркомания), асоциальное поведение. Этого персонажа я наблюдал продолжительное время эпизодически в течение 12 лет с начала 90-х.
С. из генеральской семьи (отец был командующим округа, генералом-лейтенантом, мать преподавала в институте), имел сестру и брата. Невысокого роста, худой, тонкокостный, рассказывал, что его отчислили из военного училища за то, что он заступился за товарища «перед начальником училища ударил по столу ладонью так, что сломал столешницу». Родители же относились к нему, как к «позору семьи», отправили его в другой город и были рады, что он «наконец-то женился». На свадьбу ему подарили большую квартиру в хорошем районе города. Он женился на женщине с ребёнком, перед тем долго за ней ухаживал, рассказывал про себя всякую «героическую» дичь, экзальтированно обещал, что «я дам ему свою фамилию», «у нас будет все только самое лучшее», «вот увидишь, как мы будем счастливы»… На третий день после свадьбы С. ушёл в запой, а жена стала ходить в тёмных очках, скрывая синяки. Пасынку тоже доставалось. Поэтому пасынок жил с бабушкой (мамой жены).
До женитьбы С. не работал, перебиваясь временными заработками, после женитьбы он перестал работать, поскольку жена работала в торговле и всегда хорошо зарабатывала. И, действительно у С. теперь, благодаря жене появилось «всё самое лучшее». ))) Как ни странно, новая жена его поведение оправдывала. Из позитивных предлогов для оправданий были: «он способен на поступок», поскольку С. рассказывал про себя всякую «героическую» небывальщину; «он принял меня с ребёнком»; «он исправится», поскольку после каждого избиения он нарывал цветов с клумбы и на коленях просил прощения (это тоже засчитывалось, как «поступок»).
Кроме того, С. «нуждался» в своей жене. И вот пример такой нужды: время от времени его жена, во время попоек С., уходила ночевать к маме. И почти всегда он, обнаружив пропажу, приходил следом. И тогда начиналось представление с уговорами, вышибанием дверей, скандалами (пока С. был за дверью). Но если его пускали, начинались побои и жены и тёщи, угрозы убийства тёщи или самоубийства. Но, если соседи вызывали милицию, С. всегда сбегал. Всё это продолжалось 5 лет. И когда жена всё-таки с большим скандалом развелась с С., он продал свою элитную квартиру и постепенно опустился. С. мстил своей бывшей супруге: сжёг её машину, портил имущество, пытался испортить репутацию. Тем не менее, она его оправдывала, и даже с ним время от времени встречалась, а С. пытался её уговорить вернуться. В какой-то момент С. пропал, вероятно уехал в другой город из-за проблем с законом.
Вот такая история любви. )))
Здесь, как и в Наблюдении 57, показательно, что возбудимая агрессия С. наиболее выражена во время опьянения, что свойственно для эпилептоидности. Впрочем, проявление психопатии здесь, скорее мозаичное, поскольку в поведение С. проявляло и истероидные, и асоциальные, и параноидные психопатические радикалы. Кроме того, показательно созависимое поведение его бывшей жены…
Наблюдение 60. Следующая героиня представляет пример дефензивного (защитного) сценария агрессии. Такое наблюдается, когда человек или не способен к прямому насилию (или не может себе этого позволить), но специфика личностного расстройства подталкивает его агрессивному поведению. Здесь не идёт речи о каком-то обоснованном сценарии мести… мстительность, конечно же, тут тоже присутствует, но она неадекватна и часто продиктована лишь подозрениями и самодурством (как и в Наблюдении 58)… это скорее сценарий переноса насилия в рамки, которые могут быть чем-то оправданы. Оправдание может быть совершенно неадекватным, но вполне устраивать персонажа. Чаще всего дефензивный сценарий выглядит, как поступки продиктованные «праведным гневом» религиозного человека (такой пример я уже приводил в Наблюдении 40).
О. женщина 42 года. В данном случае наблюдается мозаичное психопатическое расстройство с типичными для таких случаев аутоиммунными нарушениями. В поведении наиболее выражены циклоидные (спонтанные перепады настроения) и эпилептоидные (возбудимые) черты. Циклоидная полярность настроения и поведения выражена в сменах периодов выраженной активности и астении (близкой к депрессии), а эпилептоидность в повседневности проявляет себя как ненависть к физиологии, своему телу, негативизм по отношению к сексу на соматическом уровне, переходящий в аутоиммунные обострения: «Я терпеть не могу всю эту распущенность… те несколько раз, которые у меня были, принесли мне только боль… я ненавижу прикосновения, меня раздражает запах своего тела, он меня преследует». Особую ненависть к телу испытывает во время месячных. ПМС остро выражен. Как ни странно, была замужем в течение полугода. Бывшего мужа вспоминает с ненавистью. Говорит, что даже когда видит в паспорте на штампе о браке его фамилию, подкатывает злоба.
О. нетерпима к любой критике (конструктивной в том числе). Считает себя гениальной, творческой личностью при этом отрицает профессиональную реализацию как какой-то показатель. Постоянные противоречия самой себе, завышенное (гиперболизированное) мнение о собственном интеллекте. Во время эмоционального подъема полное отсутствие критики к своему поведению в такие периоды выраженная лживость. Постоянный страх, что ложь будет раскрыта. Мстительность с мелочностью, распусканием слухов и клеветой по отношению к тем, кто уличил во лжи.
Нужно сказать, что в биографии О. много странных поступков и событий. У неё неоконченное теологическое образование. Из-за конфликта с преподавательским составом из вдохновенной веры она «переобулась» в воинственный атеизм и околонаучное просвещение, оставаясь при этом суеверной и ни в чём не разбирающейся. Она позиционирует себя, как «музыканта-самородка», которому не нужно никакое образование для создания и исполнения музыки (с большой буквы, разумеется). Действительно, у неё абсолютный слух и чистое лирическое сопрано, но подобные задатки я наблюдаю у каждого первого, кто всерьёз занимается музыкой, что не является чем-то особенным, но лишь обязательным условием. У неё было много соответствующих проектов: написание и постановка мюзикла, организация фолк-группы и т.п., но всё это в активной фазе, пока не началась депрессивная. И этот фактор обрубает все начинания. В жизни О. ни одного законченного дела. Единственное к чему она возвращается – это дилетантские «просветительские» проекты в небольшой околотворческой тусовке, которая сформировалась вокруг неё за последние 15 лет… А всё, что она бросила на полпути – это из-за чьих-то козней и форс-мажоров.
Как пример её агрессивного поведения приведу стремление испортить репутацию человека, чтобы разорвать с ним ответственные отношения, когда она не выполнила обещанное, и чтобы её «больше не трогали»…
Эпилептоидная психопатия с дифензивном сценарием – штука весьма неоднозначная, но всегда характеризуется крайним негативизмом, часто фанатизмом… Поэтому внимательно относитесь к через чур религиозным людям, они обычно «с подвохом». Кроме того, большая часть не особо адекватных «правдорубов», «борцов с системой», активистов всяких маргинальных движений, граждан «за всё хорошее против всего плохого», как правило, движимы таким дефензивным эпилептоидным радикалом. В подобных случаях заявляемое «обострённое чувство справедливости» на проверку оказывается «мне не додали» (!) (такое же, как в Наблюдении 56)
***
Из дефензивного сценария агрессии в особую категорию выделяют аутоагрессию. Это явление не ограничивается эпилептоидными чертами личности и, действительно, требует отдельного разбора. Здесь я не буду касаться вариантов аутоагрессии продиктованной аутическими чертами вроде дизморфофобии и нарушения половой идентичности или депрессивного суицида. Для такой аутоагрессии будет отдельное место. Но логика повествования требует примера аутоагрессии связанной с чувством вины вкупе с возбудимостью. И здесь приведу подобный пример.
Наблюдение 61. М. женщина 44 года, образование высшее педагогическое, замужем, имеет двоих детей. Обратилась с депрессией, появившейся на фоне профессионального выгорания и потери значительной суммы денег (вследствие мошенничества). Кроме того на фоне обострённых приступов чувства вины появились эпизоды выдергивания волос и самообвинений. Но один эпизод спонтанного раздирания ногтями кожи на лице, её чрезвычайно напугал. Он произошёл среди ночи, когда она внезапно проснулась и попыталась «вслушаться» в своё состояние. У неё вдруг накатило возбуждение и голос внутри сказал: «Я тебя уничтожу!». После этого мысли словно рассыпались и был выплеск аутоагрессии.
Гипноанализ показал, что голос, который она слышала, был голосом матери, которая настраивала её против отца, навязала М. сильное чувство вины и беспомощности. А выраженный кризис начался из-за обвинений родного воцерковленного брата в том, что её денежная потеря – это возмездие за то, что она отошла от «истинного учения».
Вот такая история с сущностями, и «бомбой» заложенной с помощью воспитания…
***
Наверное стоит упомянуть воспитанной вирильно-маскулинной агрессии, которая превышает норму по среднестатистическим меркам, но не является проявлением личностного нарушения или какой-то аффективной реакции. Самое распространенное проявление такой агрессивности и толерантности к прямому насилию является культурная особенность человека, поменявшего место жительства. Вы ведь много видели граждан кавказской национальности, неадекватно проявлявших свою доминантность в средней полосе России?
Наблюдение 62. Р. молодой мужчина 21 года и он вайнах из Дагестанского горного села. С детства занимался борьбой, после армии переехал учиться в Москву, и был зачислен на «рабфак» в МГУ. Он не вёл себя как-то вызывающе, однако, из-за недостаточного понимания московского колорита, смотрел довольно подозрительно на москвичей, позиционировал себя весьма брутально. Ему было сложно общаться на словах и он старался всё воспринимать скорее интуитивно, и получалось весьма эмоционально и жестко. Были два эпизода с драками, которые вполне можно было избежать. Но в течении года он стал значительно лучше говорить на русском, он адаптировался и его поведение пришло в рамки приемлемой нормы. Такие дела.
Этот персонаж – пример того, что девиантность поведения полностью определяется социальными нормами и продиктована дизадаптацией человека. При этом мотив (причина) поведения может быть вполне нормальным.
<предыдущая следующая>