Специфика построения коммуникации с параноиками и параноидными шизофрениками
Параноики и параноидные шизофреники – это тяжёлая в общении категория граждан. С ними лучше не спорить, поскольку можно легко наткнуться на непреодолимый негативизм. И прямо соглашаться с их позицией — тоже неоднозначное решение, поскольку легко можно попасться в ловушку непреодолимого бреда. Хотя бывают случаи параноидной шизофрении, когда человек принимает за чистую монету любое слово, но такое встречается при галлюцинаторной или галлюцинаторно-бредовой симптоматикой (с большим креном в сторону галлюцинаторности) синдрома Кандинского-Клерамбо, то есть где паранойяльный синдром наблюдается в меньшей степени, чем бред воздействия… Но статья не про таких больных, а как раз про тех, у кого приоритетная паранойяльная симптоматика. Психотерапевтическая составляющая в работе с такими больными закаливает специалиста, даёт совершенно особую прокачку понимания своей работы.
Многие психиатры стараются ограничиваться формальным подходом людям с такими расстройствами, сводя всю терапию к помещению в стационар для интенсивного приёма антипсихотических препаратов, и дальнейший вывод из интенсивной терапии стационара на поддерживающую терапию на тех же таблеточках уже в домашних условиях. И их нисколько не заботит, что с больным за рамками стационара и такой психо-фармо терапии, они сводят все проблемы больного к наличию у него психоза и подавления психотического синдрома. Мой опыт показывает, что такие специалисы понятия не имеют, и даже не интересуются, как их пациенты живут за рамками клинических условий. Тем не менее, есть категория врачей олдскульной закалки, которые могут сбить острое состояние психоза у человека просто разговором. И при всей противоречивости параноика убедить его лечь в стационар, не прибегая к помощи санитаров. Обычно, это такая фигура пожилого, очень внимательного психиатра с глубоким голосом, очень хорошо разбирающегося в дифференциальной диагностике… Такие – просто воплощение голоса разума и мудрости для больного. Но это вымирающий вид, поскольку реформа медицины не даёт возможности для подобного формата работы, ведь по протоколу на приём пациента врач должен тратить не более получаса. Так что теперь только формальный механистический подход, только хардкор. )))
Но это про клиническую практику, а ведь параноики часто стараются уйти в тень и не распространяться о своей жизни окружающим, вообще явно не проявлять себя как «опасных для себя и для общества». Такое поведение исключает обязательность принудительного помещения в стационар. Не пойма, не псих… что называется.))) Кроме того параноидных психопатов это всё вообще никак не касается, поскольку это не относится к рамкам «большой психиатрии». А ведь приходится в основном работать с «не дообследованными»… Впрочем, героиня следующего примера, находится в как раз в рамках «большой психиатрии», и для моей практики её случай весьма тяжёлый, но именно он показателен для формирования и закалки моей тактичности в коммуникациях.
Наблюдение 11 А. женщина 44 года, состоит на учёте в ПНД уже 21 год, имеет инвалидность по ПНД 19 лет, официальный диагноз параноидная шизофрения, я бы поправил на парафрению (хотя, в соответствии с МКБ-10 сейчас такие диагнозы не ставят), поскольку на ровне с синдромом Кандинского-Клерамбо по смешанному типу с большим креном в бредовый, есть ещё маниакальная расторможенность и ЭЭГ показывает эпитическую активность (то есть эпилепсию), при этом эпилептических параксизмов (припадков) не наблюдается… в общем всё сложно и прогрессирует. Но главное, что хотел бы выделить – это паранойяльный синдром в системе бреда и коммуникаций. «Настоящих буйных мало», но в нашем реабилитационном клубе А. как раз такая). В её расстройстве всё атипично, и реакция на все препараты атипична, и реакции на общение может сформироваться через полгода связав с чем-то своим и стать вдруг атипичной, сформировать сверхценный бред полный злобы и негативизма…
У А. высшее образование и кандидатская степень, она считает себя исключительно логичной и остроумной… у неё очень долго были слуховые галлюцинации, сейчас больше нарушения памяти в виде парамнезий и псевдореминисценции, торпидность (застревания) мышления и одновременно с этим дефицит внимания с гиперактивностью (две взаимоисключающие, казалось бы вещи в симптоматике). Она очень остро реагирует на неожиданные вещи, увязывая их с тем, что для неё эмоционально значимо, а потом это раскручивается в навязчивый параноидный сверхценный бред. Вот последнее письмо от 17 марта 2020 года, с некоторыми исключениями, касающимися третьих лиц, которое я получил от А. после того, как долго и очень деликатно восстановил с ней общение во время её ремиссии после очередного обострения… и вот опять:
«Гореть тебе в аду, Вадан!
Я поняла — ты сволочь!
Пусть оторвут тебе лингам.
Мне Бог пошлет психпомощь.
Прощайте. Сколько нервов Вы мне испортили, когда предложили сами мне в марте 2018 Вам писать. Я зря последовала этому совету. Я хочу Вас вышвырнуть из памяти. Вы столько раз меня обидели. Бездарь, неуч, который ничего не окончил (иначе зачем скрывать). Шизофреник, вообразивший себя умеющим лечить людей гипнозом, так называемым «могуем» (то ли опечатка, то ли от слова «я могу»).
Я найду врача, который избавит меня от этой патогенной писанины. Я не хочу Вам ничего писать и никогда Вам не доверяла, Я знаю только одно, что Вы параноик, Вы … хотите на меня повесить всех собак. А я из-за Вас … ещё больше болею. У меня все ломается, мои нервы на исходе. Какой же ты подонок, Вадан!
Зачем предлагать помощь, если хочешь нанести вред?!
Скотина. Вы искали в моих стихах шизоаффективную симтоматику, поэтому просили 9 октября прислать вам «сборник». Я увлеклась, я забыла, что вы сволочь. Я же только внешне вижу, что Вы параноик. У Вас внешность противная. Вы убийца и насильник. Вы издеваетесь тем, что создали зависимость…
Вас в 2017 году 4 человека спрашивали: кого Вы могли бы посоветовать вместо себя. Почему Вы не ответили? Больше всего ответ интересовал меня. Конкуренции боитесь. Вас не берут на работу, потому что у Вас нет образования. Вы — шарлатан. Вы внушили мне кровотечения, рассказывая про свою бывшую жену. Лучше бы сдохли от нового вируса. Не буду извиняться за грубость. Мне жаль, что я поверила К. осенью 2017, что Вы — психотерапевт, который может помочь. Вы садист. Вы издевались надо мной сразу. А я не поняла, что надо мной издеваются. Я найду врача, и Вы будете в аду… Вам правильно сказали, что Вы — моральный (психический) насильник. Гипноз, по большей части, — это насилие над психикой, поэтому в психозе нельзя. Я столкнулась со сволочью сразу в 1997 году, который вместо того чтобы вывести меня из измененного состояния отправил в больницу. Он ещё та скотина. Чтобы вся его родня сдохла и от него отвернулся весь мир. Почему я должна болеть?! Сволочи окружение. А я у них жертва.
Я не хочу Вам писать. Я хотела с мая 2018 услышать слово «простите» из Ваших уст. Вы специально захотели писать мне в контакте, что получить информацию, которой можно было бить человека, мордовать. А вы королем себя чувствуете… Зря я время трачу. Гореть Вам со всеми родными в Аду… Пусть Ваша жизнь превратится в Ад. Сволочь».
В рамках реабилитационного клуба я периодически общался с А. в течение двух с половиной лет, за это время у неё было два обострения. До последнего обострения виновными в её проблемах и болезни были родственники, особенно брат, все врачи, которые не смогли вовремя ей помочь, когда её первый раз поместили в стационар. Сейчас в роли главгада её сверхценного негативистичного бреда выступаю я. А ведь, по мнению А. должен был сделать то, что никто не сумел, ожиданий не оправдал, значит всё испортил… Вот такая печалька…
***
Самая главная проблема в общении с параноиками – это то, что как только формируется доверие, и параноик начинает эмоционально вкладываться в общение с собеседником, собеседник вписывается в картину мира параноика, а значит в систему сверхценного бреда. И как только собеседник не оправдывает ожидания параноика, то становится врагом, вокруг которого раскручивается поток подозрений, и формируется отдельная реальность (смотри предыдущий пример). Даже намёк на доверительные и, особенно, личные отношения в таком контексте чреват серьёзными проблемами с вовлечением систему бреда. И всё будет абсолютно искренне, с ощущением праведности.
Позиция параноика в отношении психолога/психотерапевта/психиатра.
Если параноика принудительно отправляют в стационар, тут более менее всё ясно. Он, скорее всего, к этому отнесётся резко отрицательно. И в отношении врача (клинического психолога), пока не будет купировано острое состояние (а лишь в остром состоянии параноика или параноидного шизофреника сейчас можно принудительно «упаковывать»), будет негативное отношение. Также ко всему окружению, которое его к чему-то принуждает, негатив сохранится. Тут можно наслушаться и про «карательную психиатрию» и про заговор спецслужб с медиками и т.д и т.п. Совсем другой вопрос, кода параноик обращается самостоятельно, с каким-то своим вопросом в рамках личной консультации или психотерапевтической сессии. Обычно это напрямую никак не связывается с его паранойей, а если и связывается, то в каких-то нюансах, и то, когда паранойяльные черты не слишком запущенные, а обратившийся готов над ними работать, но требует, чтобы всё это происходило как-то по-особенному, на его условиях. И тут «становится всё чудесатее и чудесатее» (Льюис Керролл «Алиса в стране чудес»).
***
Следующий пример весьма показателен в том, как строится коммуникация параноика в близких отношениях, и в рамках обращения к специалисту моего профиля.
Наблюдение 12. Н. 34 года, бред ревности, обратился с вопросом проверки жены с помощью гипноза по вопросу возможной измены. Вот примерное содержание предварительной беседы:
Н. – Я подозреваю свою жену в измене. Вы можете сделать так, чтобы она сказала правду?
Я – А жена вообще знает, что вы хотите сделать такую проверку? Без её согласия на такую процедуру, я ничего не смогу вам предложить.
Н. – Да она согласна. Говорит, проверяй как хочешь.
Я – Ну, допустим, вы узнаете правду, какая бы она ни была. Что вы с этим делать будете? Вот два варианта: она изменила, и в этом призналась; она не изменила и в гипнозе вы всё подробно узнали. Во втором варианте, если подтвердится отсутствие измены, как вы вообще с ней жить будете? Если вы жене не доверяете, разрушаете её доверие к вам… а тут раз, и ваши опасения напрасны… Вы ведь с этим не смеритесь, вы ведь всё равно будете её обвинять, просто чтобы оправдать своё поведение? А если подтвердится, что она вам изменила… Вы в обеих ситуациях разрушаете свой брак.
Н. – Это моё дело, что я буду делать с полученной информацией. Мне просто нужно это знать.
Я – Хорошо, я считаю ваш запрос блажью, но если ваша жена готова на такой эксперимент, я ваш запрос выполню. Любой каприз за ваши деньги.
Н. – А если ничего не получится? Или она вас обманет?
Я – Если у неё нет специальной подготовки, то не обманет. Прямо или обходным путём получить нужную информацию – это вопрос технический. Но я вас предупреждаю, что в любом случае, после того что произойдёт, при любом раскладе вам очень сильно придётся постараться, чтобы всё привести в порядок.
Н. – Уж как-нибудь разберусь.
На следующий день, сначала я отдельно пообщался с женой Н., а потом в его присутствии и с её согласия провёл процедуру восстановления событий с помощью гипноза, со всеми возможными ухищрениями… техническую часть этого я оставлю за рамками данной статьи. Женщина действительно, оказалась верной, хотя и был момент, спровоцировавший мужа, то есть она отключила телефон во время корпоратива на работе и на 40 минут выпала из внимания мужа. Это вызвало у него навязчивое убеждение в измене за те 40 минут, поскольку он её искал в течение 20 минут, когда сам прибыл за ней на корпоратив и нашёл спустя «такое продолжительное время… она легко могла устроить что угодно». Была ли она в это время пьяная и ничего не соображающая – нет. Была ли она в обществе мужчин в это время – по её признанию и по опросу всех, кого мог расспросить Н. тоже нет (но он подозревал её коллегу). Терпит ли она унижение от того, что устроил муж – да. Не ведет ли она себя провокационно, выстраивая ролевую модель сексуальной провокации – нет, ей больно и унизительно… По времени тоже всё это не бьётся… Но паранойя Н. – главный аргумент его правоты, логика противоречащая убеждениям тут только укрепляет убеждения.
Н. – А вы можете мне гарантировать, что она сказала правду?
Я – Я как профессинал, могу утверждать, что это её правда. Но прямого свидетельства, типа видеозаписи с места событий всех тех 40 минут вы не получите. Это правда. Но моё утверждение опирается на косвенные данные её памяти. Да она не врёт. И я вас предупреждал, что вас в любом случае не удовлетворит ответ. Вы сделали серьёзную подвижку в сторону разрушения семьи. Избавьтесь от своих подозрений, попробуйте восстановить доверие супруги, заметьте, не она ваше доверие, а вы её… Я могу вам помочь избавиться от этих навязчивых мыслей…
Но Н. сказал, что сам справится. Он не остановился и проверил жену на полиграфе, но и это его не устроило… К сожалению, что было дальше я не знаю. В подробности личной жизни этой пары я не вдавался. Только этот эпизод.
***
Следующий пример противоположен по мотивам первому и отражает другую грань паранойяльной составляющей в отношениях
Наблюдение 13. К. мужчина, 30 лет, проблемы с семьёй. Эмоциональная бедность, при этом ригидность (застревание) в эмоциях, сверхценные идеи в отношении семьи.
Ко мне обратилась Е. – жена К., 26 лет, с вопросом «проработать зажимы из детства», но на деле оказалось, что проблема не в «зажимах из детства». Собственно, в детстве никаких «зажимов» на которые Е. ссылалась из-за того, что мама пилила папу, а папа пил не оказалось… Переживания были, а особых последствий нет. Как я обычно говорю в таких случаях, «не всё то психоанализ, что по Фрейду»))). Проблема оказалась в отношениях с мужем, который объяснил ей про эти её «зажимы из детства» и отправил к гипнотерапевту. У Е. и без моего участи остро стоял вопрос развода с К., но тут оказалось, что вся путаница в её голове распуталась. Но, рассказ не про Е., а про её мужа, который уже после выяснения отношений с женой обратился ко мне, с вопросом «семейной терапии». Я указал и на конфликт интересов, и на то, что вопрос восстановления отношений, скорее всего, бесперспективен, поскольку жена К. приняла вполне для неё обоснованное решение уйти, и я никак не собираюсь влиять на её решение, и предложил обратиться к другому специалисту. Но К. настоял на том, чтобы именно я выполнил эту работу. В общем ситуация сложилась неоднозначная, и, как я сейчас считаю, правильнее было бы отказаться, а не предоставлять выбор К. Но в этом случае не было бы этого примера…
Итак, вот неоднозначная для Е. и для К. история отношений:
Е. в 20 лет переехала в Питер из посёлка, где познакомилась с К. В какой-то момент оказалась в трудных условиях и К. предложил ей пожить у него. Вот так всё и началось. Поженились, и у них родился сын. По признанию Е. она никогда К. не любила, но уважала. Они прожили в браке 5 лет, имеют 4-х летнего сына. До Е. у К. никогда не было отношений. К. идеализирует свою семью, идеализирует семью своих родителей, говорит, что любит жену. Но это скорее зависимое состояние, чем любовь. Кроме того, у него есть одна особенность – он очень жадный, боится тратить деньги, при этом считает, что женщина «это очень дорогое удовольствие». Жена говорила о его эмоциональной холодности, каких-то постоянных «правилах поведения», постоянном нытье мужа о том, что он мало зарабатывает. При этом, Е. говорила, что денег хватало, да и каких-то особых потребностей у неё не было. В общем, была покладистой, полностью ушла в ребёнка, пока его не отдали в садик. Она начала работать, и её начал бесить характер мужа со всем нытьём и пассивностью, не желанием вообще выходить из дома, отсутствием личных интересов, не желанием общаться со знакомыми, что только у неё есть друзья, а у него какая-то странная идеология семейной жизни в отдельно взятой квартире в вакууме…
Когда они сидели друг напротив друга на сеансе семейной терапии и я предлагал высказать друг другу претензии и проартикулировать ожидания, К. даже не понял, что Е. нужны какие-то позитивные эмоции в семейной жизни, чтобы она могла гордиться мужем, что у неё нет претензий к деньгам. К. лишь продолжил говорить, что её просто не устраивает то, сколько он зарабатывает. А он, чтобы поменяться, должен найти себе новую работу, которая приносила бы ему удовольствие. Но чтобы стать программистом, ему придётся уволиться и поучиться хотя бы полгода, но тогда у них не будет заработков… и т.д. На вопрос «зачем ему семья, ведь – это так дорого?», он ответил, что семья – это смысл его жизни, и если Е. его бросит, он не знает для чего жить дальше. То есть К. не только не слышал Е. но и шантажировал её своим зависимым суицидным нытьём (то есть это демонстративно-шантажное поведение по зависимому типу). Они договорились пожить раздельно. Но очень скоро Е. окончательно от него ушла, к какому-то мужику на 25 лет старше её, которого она нашла в интернете. Ну и, разумеется, К. активно старается её преследовать.
И вот развязка, К. решил, что я плохой специалист, и он считает «Ваша работа не стоит тех денег, которые вы взяли. Я обратился к другому специалисту, который мне всё объяснил и поможет вернуть жену… Поскольку К. потратила мои деньги, и я оцениваю вашу работу в … требую вернуть мне разницу».
В качестве маленького резюме к данному наблюдению могу сказать, что здесь у К. параноидные конституционные черты со сверхценными идеями не в самой запущенной форме. Но это вполне типичный случай. У меня есть более жёсткие истории про семейные отношения с параноиками, где сверхценной идеей были деньги, но там последствия куда как серьёзнее. Плюс дети наследовали психопатические черты, и еще много интересного…
Специфика психотерапии паранойяльной симптоматики
Надо сказать, что я берусь за психотерапевтическую работу с людьми, у которых психиатрические диагнозы. Обычно это психотерапевтическое сопровождение, то есть решение вопросов психогенного характера или поддержания саморегуляции. Но бывает так, что я берусь работать при дебюте психозов, если вижу возможность стабилизировать состояние человека и скомпенсировать его психику, что иногда возможно. В том числе я работаю и с параноидными шизофрениками именно в рамках компенсации психоза, что возможно сделать далеко не в каждом случае.
Наблюдение 14. Привожу здесь как практически идеальный случай психотерапии параноидной шизофрении.
Л. мужчина, 34 года, женат, образование среднее специальное, работает автослесарем, обратился за избавлением от «порчи». Он «понял, что у него порча», почитав в интернете у всяких экстрасенсов. Примерно месяц как у Л. появилось ощущение, что за ним постоянно кто-то наблюдает и это чувство постоянно обостряется, к нему добавилось ощущение, что кто-то на него воздействует. Сформировалась уверенность в том, что вокруг складываются обстоятельства, которые подталкивают его к неадекватным поступкам. Особенно проблемы начались с засыпанием, поскольку, как только ложился спать, слышал какие-то звуки, которые становились голосом, бормочущим что-то непонятное и произносящим его имя. Появилась постоянная тревожность, и пропал сон. Он обратился к одной из победительниц «Битвы экстрасенсов» за консультацией. Она подтвердила, что у него порча и посоветовала обратиться к гипнотизёру. Так, собственно, Л. оказался у меня на приёме.
Терапия заняла шесть сеансов, в течение трёх недель. Л. поддержали родственники и оказали мне содействие в терапии, чего в подобных случаях, обычно, не происходит.
Работа с подобными случаями делается в несколько этапов. Поскольку у Л. сформировалась магическая модель восприятия своего расстройства, первое, что необходимо было сделать – это убрать острое состояние и скомпенсировать аффект, который обеспечивает динамику развития расстройства и магического восприятия ситуации (поясняю, магическое восприятие формирует невозможность самостоятельного управления психикой). С помощью гипноза выстраивается перенос в магическом формате источника проблем вовне и купируется как источник аффективности и тревожности. Следующий шаг – это восстановление нормальной работы вегетативных процессов (сон, пищевое поведение). Следующий шаг – стабилизация мышления и саморегуляция состояния. В некоторых случаях, если у человека не было до дебюта конституционной психопатии, и он не слишком затянул с обращением, возможен выход в стабильную ремиссию без поддерживающей терапии и препаратов. Конечно же, всё это может сработать только при личном дисциплинированном участии самого больного, поскольку обращение к частному специалисту не может обеспечить условий стационарного наблюдения. А когда наблюдается паранойяльная симптоматика с поведением больного всё очень сложно, и полагаться на добросовестность, дисциплину и логичность больного – поступок очень опрометчивый. И ещё, все виды шизофрении, включая параноидную – самый неопределённый вопрос в психиатрии, так что гарантий здесь нет, даже в случае самого добросовестного специалиста (что не менее редкое явление, чем дисциплинированность параноика, поскольку всем хочется кушать и втюхать своё время подороже и под любым предлогом… капитализм).
***
Следующий пример терапии более типичен. И хотя ту задачу, которую передо мной ставили, я решил, результат не был удовлетворителен для самой заказчицы. И, как я считаю, если бы она доверила мне самому определить рамки задачи, и проявила бы дисциплину, о которой я писал чуть выше, то я бы привёл её к удовлетворительному результату, но не тут-то было.
Наблюдение 15. Л. женщина 29 лет, образование высшее техническое, работает инструктором по йоге, имеет своё кустарное производство аксессуаров и йога-студию, обратилась с вопросом гипнотерапии диссоциативного расстройства (самостоятельно поставленный самой себе диагноз).
Высокая, худая брюнетка с каким-то субкультурным тюрбаном (вероятно, со ссылочкой на сикхизм и крия-йогу) на голове. Одетая «как капуста» в несколько слоёв одежды этнического формата желтого и зелёного цвета, совершенно не сочетающейся друг с другом. До обращения ко мне пыталась решить свою проблему медитациями, ходила по психологам. Свою проблему она описала, как «две личности мужского пола, которые появились внутри, разговаривают с ней и иногда берут на себя управление». Это, конечно, не диссоциативное расстройство, это галлюцинаторно-бредовый вариант синдрома Кандинского-Клерамбо. Почему-то именно такой вариант расстройства в народе считают раздвоением (диссоциацией) личности или множественной личностью. Это не раздвоение, а именно расщепление (схизис) личности. И вот история Л. с её слов:
Сколько себя помнит, Л. была малообщительной и замкнутой, поздно начала говорить (как говорила ей мать), проявляла мало эмоций, «но внутри они всегда бурлили… я всегда вступалась, если видела несправедливость». Её тяготило, что ей навязывают женские стереотипы, всегда всё делала по-своему (поясняю, всё это конституционные шизоидные черты). Йогой начала заниматься в 19 лет, прониклась неовайшнавским движением (это про кришнаитов), тем не менее, не принимала свою роль как женскую предлагаемую в этой идеологии. Дебют расстройства отсчитывает с разочарования в человеке, которого считала своим гуру, и с которым у неё была «духовная связь». «Когда мы вместе медитировали, он воспользовался моим доверием и изнасиловал меня… Да я не сопротивлялась и прямо не отказывала, но для меня это было изнасилованием… я просто не могла ему отказать… Тогда появились эти две личности, которые могли себе позволить то, на что я не была способна». Один взял на себя функцию агрессора, второй весёленького наглеца. Агрессор имел какое-то английское имя и постоянно предлагал Л. побить того, кто её чем-то раздражал, а наглец был татарином, которого тянуло на приключения. Мало того, оба любили мясо и алкоголь, что полностью расходилось с кодексом строителя вишнуизма. В общем один серый, другой белый – два весёлых гуся))). Л. ничего с таким раскладом поделать не могла, у неё, после разочаровавшего её поступка бывшего гуру, была депрессия с суицидными мыслями и ненависть по отношению ко всем мужчинам. В общем Л. попросила восстановить её единство личности.
Я выполнил этот запрос, и эти два внутренних гражданина были утилизированы, а самоощущение возобновило своё единство, но галлюцинаторно-бредовый синдром перешёл в бредовый, на передний план вышла депрессия с аутоагрессивным бредом, который также был утилизирован. Но Л. не захотела продолжать терапию, поскольку это разрушало её вайшнавский взгляд на мир…
У Л. осталось аутично-агрессивное отношение к миру и она сказала, что дальше всё будет делать через медитации. Сомневаюсь, что у неё что-то получилось. Но я не устраивал её лично, как скептически относящийся к религиозным течениям, подобным тому, что предлагал Бхактиведанта… Селяви.
***
P.S. Я неоднократно слышал, что психотерапия психотических расстройств в принципе невозможна. Такого упаднического отношения я, не разделяю (о чём, собственно эта статья). Иногда вижу какую-нибудь рекламу, обычно частных израильских клиник, типа: «В нашей клинике возможны три подхода к лечению шизофрении: первый – это фармакологическое лечение, и здесь успех лечения равен примерно 40%; возможно лечение психотерапевтическими методами, здесь успешность в выздоровление больных также примерно 40%; а комплексная терапия, сочетающая в себе психотерапию и фармакологическое лечение даёт результат больше 80% успеха в лечении» ну и соответственно «только в нашей клинике самые последние достижения современной…» и т.д. К сожалению, пока что однозначного ответа на вопрос «Как вылечить шизофрению?» не существует в удовлетворительном для медицины виде. Но, израильские учёные с их передовыми методами, видимо, что-то скрывают, и пользуются своим достижениями в обход всей мировой психиатрии…
Следующий нюанс – это вопрос запрета на использования гипноза при параноидной шизофрении (и вообще гипнотерапии психозов). Это далеко не так однозначено. Хотя, как заявляют некоторые психиатры и психотерапевты, использование гипноза может вызвать обострение и несёт потенциальную опасность осложнений в течение болезни. Как пример, можно привести категорическое отрицание возможности использования гипноза при в случаях параноидной шизофрении В.Е. Рожновым. Мой опыт говорит, что это вопрос скорее не к гипнозу, сколько к гипнотизёру и методологии использования гипноза. В некоторых случаях как основная так и поддерживающая терапия – гипнотерапия, вообще единственное, что помогает больным с психозами. Но применение любого метода психотерапии в случае шизофрении требует большой деликатности и внимания. Какую стратегию и тактику, какие методы психотерапии стоит применять для возможной работы с паранояльной симптоматикой, и стоит ли вообще использовать психотерапию, пока больной не будет находиться в ремиссии – сильно зависит от случая и от самого больного. Работа с подобными случаями – вопрос интересный, но далеко не всегда возможный.